Северное сияние - Страница 81

Самоед перерезал веревку, спутывающую Лирины ноги, и грубым движением спихнул девочку с нарт. Каюр тем временем пытался утихомирить возбужденных собак. В здании приоткрылась дверца, и оттуда выскользнул луч света. Вот он метнулся туда-сюда и двинулся им навстречу. Кто-то шел к ним с яндарическим фонарем в руках.

Лирин похититель вытолкнул ее вперед. Он держал девочку за шиворот, демонстрируя ее, как товар на рынке, и что-то выкрикивал на своем языке. Подошедший к ним человек в толстой стеганой куртке с капюшоном ответил охотнику на том же наречии. Он скользнул взглядом по Лириной фигурке и чуть задержался глазами на Пантелеймоне. Страшное дело! Судя по всему, перед ними стоял не тартарин и не самоед. Такие лица Лира видела только в колледже Вод Иорданских.

Охотник опять залопотал что-то. Теперь человек из Больвангара заговорил, обращаясь к девочке:

— Значит, ты говоришь по-английски?

Лира кивнула.

— Твой альм умеет меняться? Или он всегда такой?

Ничего себе вопросик! Пока застигнутая врасплох Лира ошарашенно хлопала глазами, Пантелеймон ответил незнакомцу весьма доходчиво: обернувшись ястребом, он взвился в небо и вдруг камнем упал с высоты, целясь прямо в морду больвангарскому альму, грузной ондатре. Водяная крыса вскинулась было, но, поймав лишь воздух, негодующе зафыркала.

Незнакомец проводил Пана глазами и чуть усмехнулся, увидев, что он как ни в чем не бывало устроился у Лиры на плече.

— Отлично!

Самоед выжидательно посмотрел на человека из Больвангара. Незнакомец кивнул и, стряхнув с руки варежку, порылся в кармане куртки и вытащил оттуда кожаный кошель.

Распустив тесемки, он отсчитал охотнику десять золотых. Самоеды тут же попробовали все монеты на зуб, потом поделили их, и каждый, опасливо озираясь, припрятал свою часть. Не говоря более ни слова, они вскочили на нарты, каюр щелкнул бичом, что-то гортанно крикнул собакам, и упряжка с места рванула к воротам. Все набирая скорость, она промчалась через запорошенную снегом площадку, потом вырвалась на освещенную фонарями аллею и в мгновение ока растаяла в ночной мгле.

Незнакомец приоткрыл дверь в здание.

— Давай-ка, заходи, — кивнул он Лире. — Не будем же мы на морозе стоять. У нас тут хорошо, тепло. Как тебя зовут, девочка?

Он говорил по-английски с безукоризненным столичным выговором, совсем как те важные персоны, которых Лире доводилось встречать в салоне миссис Кольтер.

— Лиззи Брукс, — ответила девочка, чуть робея.

— Вот и хорошо, Лиззи. Главное, ничего не бойся. Ты заходи, заходи.

Было видно, что незнакомец здорово замерз, и ему не терпелось вернуться в помещение. Лира, напротив, туда не торопилась. Она решила поломать дурочку. Ничего, пусть подумают, что она какая-нибудь слабоумная. Медленно волоча ноги, девочка потопталась на пороге, чтобы обить с унтов снег, и наконец вошла в дом.

Двери здесь были двойные, чтобы комнаты не выстужались. Пройдя через тамбур и открыв вторую дверь, Лира почувствовала, что, если она немедленно не расстегнет шубу и не скинет с головы капюшон, то ее хватит тепловой удар.

Они оказались в маленькой комнатке. Направо и налево вели коридоры, а прямо перед дверью находилась регистратурная стойка, совсем как в больнице… Все вокруг было белым-белым, беспощадный свет яндарических ламп отражался от сверкающих поверхностей и никелированной фурнитуры. В комнате пахло едой, но к этому запаху, такому знакомому запаху кофе и яичницы с беконом, отчетливо примешивалось еще что-то. Так пахнет в больнице: не то лекарствами, не то карболкой. И еще казалось, что стены издают какое-то странное, еле слышное равномерное гудение, к которому лучше побыстрее привыкнуть, чтобы перестать его замечать, иначе сойдешь с ума.

Щегол-Пантелеймон предостерегающе чирикнул Лире на ухо:

— Здесь надо быть дурочкой. Давай-ка, глазами не блести, рот приоткрой и говори помедленнее.

В комнате, кроме Лириного провожатого, находились еще двое взрослых: мужчина в белом халате и женщина, по виду — медицинская сестра. Они внимательно разглядывали девочку и негромко переговаривались между собой.

— Из Англии, — объяснял провожатый. — Наверное, торговцы.

— Через охотников? Как всегда?

— Да. Насколько я могу судить, двое из того же племени. Сестра Клара, я бы очень просил вас позаботиться о… нашей… новенькой, хорошо?

— Конечно, доктор. Пойдем со мной, детка. — Медсестра ласково улыбнулась Лире, и девочка покорно поплелась за ней.

Они шли по коридору мимо запертых дверей, мимо столовой, откуда плыли запахи еды и доносились обрывки чьих-то разговоров да звяканье ножей и вилок. Глядя на прямую спину сестры Клары, Лира подумала, что она, наверное, ужасно энергичная, ужасно правильная и ужасно скучная. Мигом любую рану зашьет, накрепко забинтует, а вот утешить или сказку рассказать — это вряд ли. Интересно, сколько ей лет? Наверное, она как миссис Кольтер. Лира опустила глаза, чтобы посмотреть, какой у нее альм. Непонятно почему, сердце ее вдруг сжала какая-то холодная рука. Рядом с сестрой Кларой семенил белый пушистый шпиц. Мгновение спустя девочка уже забыла о своих недобрых предчувствиях.

Сестра толкнула тяжелую дверь и вошла в комнату.

— Как тебя зовут, малышка?

— Лиззи.

— Просто Лиззи, и все?

— Нет, Лиззи Брукс.

— А лет тебе сколько?

— Одиннадцать.

Лире не раз приходилось слышать, что она для своего возраста мелковата. Ей самой и в голову не приходило переживать по этому поводу, но ведь Лиззи Брукс не Лира Белаква. Так что пусть теперь коротышка Лиззи пугается любого шороха. Робко втянув голову в плечи, она подошла к столу.